Летти не была такой уж наивной идиоткой, чтобы всерьез надеяться, будто Лондон, куда ей все-таки удалось в конце концов добраться, станет ждать ее с распростертыми объятиями. И все-таки, она верила, что мир – не без добрых людей, а Господь на небе  постоянно присматривает за всеми своими чадами, не исключая даже таких ничтожных, как сама Летти. Потому ни за что не позволит им пропасть даже в самых трудных обстоятельствах. Преподобный Смит, проповеди которого они прежде исправно посещали по воскресеньям всей семьей, всегда так говорил. И Летти всегда ему верила. Дура набитая. На  деле же выходило совсем иначе. И Господу либо было сейчас просто недосуг присматривать за Летти Грей, либо же он и вовсе про нее забыл. Предполагать последнее было особенно обидно, учитывая, что Он и так немало задолжал Летти. Нет, она, конечно, без претензий, но все-таки, мог бы и подумать немного, прежде чем приводить ее в свой мир на столь незавидных условиях.  Мог бы дать ей хотя бы настоящих, а не приемных родителей, пусть даже и совсем простых и небогатых – зато своих! Ну, или просто послать какого-нибудь человека, который мог бы любить Летти и заботиться о ней просто так, а не за деньги. Разве же она этого нисколечко не заслуживает?! Собственно, новое знакомство ей было послано еще в самый первый день, когда к Летти, оробевшей при виде непривычно оживленного движения и огромной толпы куда-то спешащих людей, вдруг сама подошла какая-то девчонка и спросила, как ее зовут. Вернее, сначала Летти  показалось, что она  совсем взрослая женщина. Но, присмотревшись, она поняла, что перед нею, пожалуй, ровесница. Просто у себя в деревне Летти сроду не видела, чтобы кто-нибудь так ярко разрисовывал себе лицо, разве что шуты на ярмарках,  потому от удивления даже какое-то время неприлично долго пялилась на незнакомку, пытаясь сообразить, кто она может быть такая и зачем так накрасилась. Заметив ее замешательство, и, наверное, догадавшись об его причинах, девчонка, представившаяся Молли, громко расхохоталась и спросила, давно ли Летти приехала в Лондон. На что девушка честно сказала, что нет – не уточняя на всякий случай подробностей. Так, слово за слово, между ними завязался разговор, из которого Летти узнала, что сама Молли в городе уже  почти шесть месяцев и совсем неплохо устроилась, но была бы совсем не прочь, если бы кто-нибудь составил ей компанию. И если Летти еще не нашла себе никакого пристанища и работы… Естественно она согласилась! Отказываться было глупо.  Молли повела ее к себе домой – это была совсем маленькая и ужасно захламленная комнатушка, но выказывать свое недоумение на этот счет было бы совсем невежливо, поэтому Летти промолчала. Так что первый вечер Лондоне складывался на удивление удачно – до тех пор, пока Летти наконец не поняла, с кем столкнула ее судьба.  К несчастью милая Молли оказалась… в общем, про таких, как Молли в их деревне обычно говорили презрительным шепотом и пугали их ужасной  участью легкомысленных девчонок, которые уделяют слишком много внимания парням, нарядам и танцулькам.  Впрочем, сама-то Молли своей «ужасной участью», кажется, особенно и не тяготилась. А напротив, даже предложила Летти  работать вдвоем: и веселее, и безопаснее. Когда же та наотрез отказалась, то сразу же утратила к ней интерес, обозвав перед этим тупой коровой и деревенщиной.

- А ты что думала, что я тебя просто так к себе позвала,  из чувства христианского милосердия?! Да это Лондон, детка! Тут нет ни христианства, ни милосердия – так и запомни! А выживать здесь приходится любыми способами – и мой еще не из худших, поверь! – вещала Молли, насмешливо посматривая на Летти, такую смущенную и напуганную, что, заметив это, даже сменила гнев на милость и разрешила ей остаться у себя до утра. – А после выметайся на все четыре стороны. Нахлебники мне тут не нужны. Только еще вспомнишь мои слова через пару дней, когда жрать по-настоящему захочешь!

Молли ошиблась. Её слова Летти вспомнила уже на следующий день, когда, бесприютно скитаясь по чужим серым и холодным улицам, не раз и даже не два получила в свой адрес недвусмысленные предложения от  незнакомцев. Одеты они были по-разному – кто лучше, кто хуже, но смотрели на Летти всегда одинаково, точно так же, как Пит в тот день, когда ей пришлось убежать из дома. По всему выходило, что и верно, для такой, как она – простой, бедной девушки, никакой возможности заработать на жизнь честным трудом здесь не было. А может, ей просто не везло – никто не хотел брать ее на работу, хотя она и пыталась узнать, не нужна ли кому-нибудь служанка или просто поденщица. Но в домах, в которые она стучалась, перед ней либо сразу захлопывали дверь, либо обзывали каким-нибудь бранным словом, грозились полицией  – и тоже захлопывали. Лишь в одном месте Летти, замершую на пороге в надежде,  пару минут задумчиво рассматривал какой-то  старый  слуга. Но и он после сказал, что, может, и взял бы ее – если бы Летти была мальчишкой. А с девчонки что толку? Да еще с такой тощей и хилой как она. Убедить его в обратном так и не удалось. И удрученная Летти, едва не плача, вновь пошла, куда глаза глядят, размышляя над своей незавидной долей, пока в голову не пришла совершенно безумная на первый взгляд идея: а что, если ей и стать… мальчишкой?! Ведь им, как выясняется, и работу найти проще, и вообще не так страшно – хотя бы никто не пристает с непристойными предложениями! Осуществить затею оказалось проще, чем представлялось вначале, хотя и пришлось для этого переступить через некоторые неуместные теперь сантименты. Стащив с первой же попавшейся на глаза бельевой веревки  более-менее подходящие по размеру штаны и какую-то жалкого вида кофту, Летти переоделась в ближайшей подворотне. Сложнее было  с длинными волосами – она без сожалений бы с ними рассталась (хотя, на самом деле, конечно, жалко, но что делать), да только не зубами же их грызть! А  где на улице взять ножницы, или хотя бы даже простой нож?! Впрочем, выход нашелся и здесь. И надо было видеть изумление на лице цирюльника, когда Летти решительно ступила  на порог его заведения и попросила как можно короче отрезать ей косу, предложив забрать ее после в качестве оплаты за работу. Все равно ведь ему нужны волосы для париков, которые так любят напяливать на голову всякие лысые старикашки! Как ни странно, совершенно безумное на первый взгляд предложение устроило цирюльника.  И всего через пару минут, открыв зажмуренные глаза, вместо своего привычного отражения Летти увидала в маленьком зеркале, которое ей вручили, чтоб могла полюбоваться результатом,  длинношеего худосочного мальчишку. Увидала – и едва не расплакалась, да  только  обратного пути уже не было.

Первый день мальчишеской жизни начинался совсем неплохо. Распрощавшись с цирюльником,  Летти вновь отправилась бродить по незнакомым  улицам, однако на сей раз уже не бесцельно, а выискивая место, где  можно было бы продать ставшее пока ненужным женское платье – естественно,  она не бросила его в той подворотне, а аккуратно свернула в узелок, который теперь всюду носила вместе с собой. Ну а что, оно, может, и не самое красивое на свете, зато  крепкое  и даже почти чистое, если не считать немного заляпанного грязью при побеге из дому подола юбки.  Поэтому за него наверняка можно выручить хоть какие-нибудь деньги, на которые можно будет купить еды – пока не удастся найти себе работу. Когда в конце  одного из кварталов ей привиделось подобие маленькой рыночной площади, Летти непроизвольно ускорила шаг, двигаясь навстречу своей, как ей тогда казалось, удаче. Сколько теперь времени, она точно сказать не могла, солнца из-за мрачных туч, обещавших дождь, а может, даже и мокрый снег, разглядеть было невозможно. Но по ощущению день приближался к середине. Так что стоило поторопиться, вряд ли  даже в Лондоне рынки работают дольше полудня. Пройдя между уже наполовину опустевшими торговыми рядами, девушка скромно пристроилась в сторонке и развернула свой товар. Покупатель нашелся практически мгновенно. Придирчиво ощупав ткань, он столь же пристально посмотрел на девушку  и спросил, где она – то есть, конечно же, он, ведь теперь к Летти обращались в мужском роде, взяла это платье»: «Небось, стащил у кого-то?» Но та яростно замотала в ответ головой:

- Нет! Что вы! Это платье моей сестры, она… умерла! От лихорадки! – сообразив, что только что сморозила, Летти поспешно прибавила. – Не заразной, не бойтесь.

Впрочем, пояснение это, кажется, было излишним. Даже не торгуясь, незнакомец отдал ту сумму, которую она попросила, втайне надеясь, что не слишком задрала цену,  на том и расстались. Покупатель забрал  платье и тотчас исчез в толпе, а Летти, чрезвычайно довольная собой и собственной предприимчивостью, двинулась в противоположную сторону, к рядам, где все еще торговали провизией, ощущая себя владелицей огромного состояния: целых трех шиллингов. Они так приятно оттягивали карман ее кофтёнки, что Летти даже иногда украдкой ощупывала его, чтобы вновь ощутить свою финансовую независимость. Стоит ли говорить, что прохаживаясь между прилавками, торговцы из-за которых наперебой предлагали ей попробовать свой товар, она ощущала себя почти что Крезом. Потому, находясь в приподнятом настроении духа, даже не обиделась на какого-то придурка, который, видать, забыв дома свои глаза, с размаху налетел на нее, сильно толкнув в плечо. Летти едва на ногах устояла! Но не обиделась, только пальцем у виска покрутила и пошла дальше, остановившись затем у прилавка с аппетитного вида пирогами, Решив купить себе парочку на обед, она полезла в карман за деньгами… и вдруг похолодела изнутри: их не было! Судорожно вывернув наизнанку карман – может быть, там дырка и монетки завалились под подкладку, Летти пыталась найти их, но все было тщетно. И лишь тогда она поняла, что тот малец, который толкнул ее в плечо, на самом деле сделал это лишь для того, чтобы отвлечь ее внимание, а сам… Чувствуя себя полной идиоткой, Летти заплакала. Да так горько и навзрыд, что тетка за прилавком испуганно поинтересовалась, в чем дело, а когда узнала, поохав, даже дала ей один пирожок просто так. Мир действительно оказался не без добрых людей. Или уж Всевышний, глядя на все происходящее сверху, ощутил хотя бы малейший укол совести и вспомнил-таки про Летти Грей. Да только это было, пожалуй, последнее хорошее событие, которое произошло с нею  в Лондоне. Дальше было только хуже.

Так как ночевать ей было тоже негде, следующую ночь Летти, скрючившись, словно собачонка, но все равно дрожа всем телом от холода, провела на улице, спрятавшись от дождя, который к вечеру все-таки пошел, в одной из подворотен, где удалось найти относительно сухое  место. Однако наутро одежда все равно была влажной, отчего холодный ветер казался и вовсе пронизывающим. Ужасно хотелось есть. Вначале ей еще удавалось как-то отвлекаться от этой мысли, кроме того, Летти не оставляла попыток найти себе работу. Но оказалось, что мальчишке-оборванцу жить ничуть не проще, чем девчонке, которая одета прилично, и от этого вызывает к себе хотя бы больше доверия и меньше подозрений.  Так что, если раньше с Летти просто отказывались разговаривать, то теперь норовили и вовсе прогнать, угрожая полицией, если сама не уйдет. Но самое обидное – это то, что уже несколько раз ее обозвали вором! Ее, которая в жизни не взяла ничего чужого!

К концу второго дня своих скитаний Летти поняла, что, кажется, все-таки простудилась. Сильно болела голова, а тело постоянно сотрясали приступы совсем уж неприятного кашля. Но хуже всего этого были муки голода. И тогда Летти решилась. Что толку изображать порядочность, если ее все равно все считают воровкой?! А так, даже если и поймают, ну не убьют же ее, в конце концов?!

В мясной лавке, куда она решилась зайти, покупателей уже не было. Мясник за прилавком окинул вошедшего оборванца недружелюбным взглядом и поинтересовался, чего ему надо.

- Я только посмотреть, - тихо сказала Летти, опуская глаза и незаметно приближаясь к прилавку, где ее внимание привлек кусок кровяной колбасы, лежащий у самого края, очень удачно, чтобы незаметно подтолкнуть его на пол.

- Ну, посмотри, - буркнул лавочник, не спуская с «мальчишки» глаз, подождал примерно минуту. – Нагляделся? А теперь – пошел вон отсюда!

- Да-да, мистер, я уже ухожу, - почти прошептала Летти и вдруг как бы случайно обо что-то запнулась у прилавка и сильно его толкнула, отчего гора наваленных сверху колбас рассыпалась и покатилась в разные стороны, частью падая на пол.

- Простите, я не хотел! – пискнула Летти и, схватив первую попавшуюся  под руку колбасу, бросилась наутек, пользуясь мгновением замешательства мясника, опешившего от всего происходящего и ее наглости. Впрочем, крайне быстро опомнившись, уже через минуту он ловко перемахнул через прилавок и резво понесся за нею следом, изрыгая на ходу проклятия и размахивая руками, в одной из которых была зажата какая-то палка.

Первое время Летти бежала, не оглядываясь, прижимая заветный кусок колбасы к груди, словно Священный Грааль. И ей уже почти удалось уйти, если бы не чертово любопытство, заставившее на миг обернуться. Этого хватило, чтобы, поскользнувшись на раскисшей после дождя грязи, подвернуть ногу и с размаху ляпнуться плашмя прямо на мостовую. Но все было ничего. Вновь схватив выроненную из рук добычу, Летти попыталась вновь вскочить, да тут же, охнув,  и села вновь – лодыжка нещадно болела. А сзади уже приближался ее преследователь, вновь перешедший на неторопливый шаг, догадавшись, что воришка уже никуда от него не денется.

- Ну, вот ты и попался, сученок! – услышала Летти прямо над своею головою и, зажмурившись, сжалась в комочек, прикрывая руками голову.

За все пятнадцать лет жизни у Стивенсов никто и никогда не поднимал на Летти руки. Ни разу.  Хотя, уж с собственными-то отпрысками ни Пит, ни даже Анна особенно не миндальничали. За непослушание порой доставалось даже старшей, почти уже взрослой Мэри, а уж трем младшим мальчишкам «на орехи» перепадало от родительских щедрот практически каждый день. Но к Летти, то ли во исполнение  договора с анонимом-благодетелем, что ежегодно присылал в Эссекс деньги, то ли из-за чего еще, никто не прикасался и пальцем. А уж о том, чтобы избивать вот так – жестоко, не считаясь ни с возрастом, ни с физическими кондициями… Вначале она еще пыталась защищаться и уворачиваться, не веря до конца, что едва избежав  позора и насилия, сможет погибнуть так глупо и нелепо здесь – в этом чужом, мрачном городе. И никто за нее не вступится. Никто из целой толпы людей, собравшихся вокруг с восторгом дикарей понаблюдать за тем, как у них глазах из-за сущего пустяка убивают ближнего. Впрочем, отупев от боли, способность размышлять о таких высоких материях Летти быстро утратила. И теперь просто лежала на земле, покорно принимая удар за ударом, подсознательно их считая. И всякий раз задерживая на миг дыхание перед каждым следующим, как можно крепче сжимала зубы, чтобы не застонать. Какая-то странная, необъяснимая гордость просто не позволяла показать вошедшему в раж  мучителю, что он уже почти одержал над нею верх. Но вот, внезапно, он отчего-то пропустил свой очередной удар. И Летти приоткрыла глаза,  увидев  рядом со своим истязателем еще одного человека, который, перехватив его занесенную для нового удара руку, произнес что-то очень тихим и почти бесстрастным тоном – она даже не расслышала, что именно. Однако этого хватило, чтобы мясник тотчас ее опустил и даже вроде бы принялся оправдываться. Не преминув при этом еще разок пнуть ногой Летти, боящуюся пошевелиться, несмотря на появившуюся возможность бежать. Она, тем временем,  во все глаза разглядывала своего избавителя – высокого и, как казалось, не менее сурового на вид, чем  Стоун.  Потому, не ожидая удара, на сей раз не сдержалась, и, поморщившись, охнула.  Между тем, незнакомец, которого попритихший мясник назвал «инспектором» - Летти понятия не имела, что это означает, должно быть, что-то важное – привел еще аргумент, показавшийся, верно, особенно убедительным. Злобно плюнув на прощание в грязь рядом с недобитышем, он пошел прочь. Да и собравшаяся вокруг толпа местных, с молоком матери впитавших постулат о том, что с людьми, обличенными властью, какого бы происхождения она не была, лучше не связываться, постепенно стала рассасываться. Хотя и питая явную неудовлетворенность тем, что их любимое представление так и осталось без кульминации. Вскоре Летти и инспектор остались посреди темной узкой улочки, едва освещенной тусклым светом немногих, подслеповатых из-за окутавшего их сырого тумана, фонарей, практически наедине.

- Еще не знаю,  - через небольшую паузу откликнулась девушка,  попыталась приподняться и с трудом села, одновременно осматриваясь по сторонам, в надежде, что злосчастное «яблоко раздора» -  кусок колбасы, который она стащила из лавки и после, когда падала, уронила, все еще где-то здесь, поблизости. И можно будет его после потихоньку прихватить с собой. Да где уж там! Помимо любви к жестоким зрелищам, обитатели этих мест отличались, по всей видимости, еще и изрядной практичностью. И потому кто-то из них уже успел под шумок «позаботиться» о добыче неудачливого воришки, полагая, должно быть, что ему она все равно уже не понадобится.

Чувствуя, как защипали веки подступающие слезы обиды и разочарования, Летти шмыгнула носом и низко склонила голову, не зная, что делать дальше. Физическая боль – а сейчас у нее, кажется, болели даже ногти на руках и ногах, конечно, была мучительной, но еще тяжелее оказалось сознание своего полного поражения и бессмысленности перенесенных страданий. Переживая его, она даже на миг забыла о том, что мужчина, который ее спас, все еще стоит рядом и ожидает ответа на свой вопрос.

  - Целы, наверное. Спасибо за помощь,  мистер. И за участие тоже… - тихо сказала она, вновь поднимая на него блестящие  глаза. А потом, помолчав,  вдруг прибавила совсем другим – жестким и даже язвительным тоном. –  Я вот только одно не пойму, зачем спрашивать, если  на деле вам на все это глубоко плевать?!

Минутный приступ отваги испарился столь же внезапно, как и возник, стоило незнакомцу заговорить. Странное дело, он не кричал на нее и не ругался, говорил совсем тихо, но Летти все равно при этом казалось, что она общается с каким-то грозным  божеством. И ощущение это лишь усилилось, когда у нее спросили, знает ли она, с кем имеет дело.

- Неа, - честно ответила девушка и пожала плечами. – Я слышал, как вас назвали, но не знаю, что это за работа такая, –  подобное  простодушие, должно быть, немало позабавило ее собеседника, но Летти действительно ни сном, ни духом не ведала ни о Боу-Стрит, ни о том, какую работу приходится выполнять тем, кто там служит. В деревне, в которой она прожила всю жизнь, преступлений, а особенно тяжких, отродясь не случалось, разве что пьяницы в пабе повздорят, да подерутся, или  чей-нибудь муж поколотит свою благоверную сильнее обычного. Ну, или скотина на чужой огород забредет и все там вытопчет.  Поэтому к боязливому благоговению закономерным образом прибавилось любопытство. Кроме того, вопреки внешней суровости и даже мрачности, Летти не чувствовала в инспекторе опасности или угрозы. И желания поскорее убежать прочь  он у нее не вызывал. Напротив, приставая с дурацкими вопросами, она, может быть, подспудно пыталась хотя бы ненадолго еще задержать этого человека возле себя. Чтобы вновь не остаться посреди пустой темной улицы в совершенном одиночестве.

- А вы думаете, я не искал?! – обиженно  воскликнула она в ответ на вопрос о работе. – Да только никто ведь не берет. Одни говорят, что слишком мал, другие – что ничего не умею, а сами даже попробовать не разрешают, а разве это справедливо, мистер?! Ну и что, что у меня нет рекомендаций? Откуда же я могу их взять, если в Лондоне совсем недавно, и еще нигде не работал?

Летти вновь посмотрела на собеседника, который почему-то до сих пор внимательно и даже, кажется, с любопытством выслушивал ее рассуждения, и внезапно в сердце ее затеплилась совершенно безумная надежда.

- Скажите, а вы не могли бы мне помочь подыскать какое-нибудь место? Понимаете, я ведь не вор! Я никогда бы не стал воровать, просто есть очень хотел. Я честное слово, буду делать все-все, только помогите! Вы ведь здесь, наверное, всех знаете, вон, как они вас боятся!.. А чем, кстати, вы сами-то, правда,  занимаетесь? Может, вам тоже нужны помощники?

Отредактировано Летти Грей (16.06.15 12:51)

- Ясно, - коротко кивнув в знак того, что все понимает, Летти утерла нос рукавом и поспешила вновь отвернуться от инспектора, чтобы тот ненароком не заметил, как  от его слов предательски затрясся ее подбородок. Она отродясь не была плаксой даже в девчачьем обличье. Если когда и не хватало мочи сдержать слезы, все равно старалась уйти в сторонку, никому не показать своей слабости. Мальчишке  же реветь белугой прилюдно – и вовсе стыд. Но держать себя в руках оказалось чертовски тяжело, хотя  Летти все еще боролась.

Сидеть на сырых камнях было холодно. Да и дождь за последние несколько минут ощутимо усилился.  Из мелкой мороси, более похожей на туман, он превратился во вполне себе крупные и холодные капли. Попадая на непривычно оголенную из-за коротких волос шею, торчащую в непомерно широком вороте, словно одинокий карандаш в стакане, они заставляли  Летти вздрагивать всем телом и зябко поёживаться. Нужно было вставать – если она все еще намерена пережить сегодняшнюю ночь. И попытаться найти себе хотя бы какое-нибудь убежище. А с инспектором, в общем-то, и заранее все было понятно. Она ведь особенно и не рассчитывала на его помощь. Просто так спросила, на удачу. Но откуда бы ей взяться, удаче, когда  у Летти  с ней отродясь особенной дружбы не водилось?

Еще раз осторожно ощупав конечности на предмет целости и сохранности, она с трудом поднялась на ноги и собралась было уходить. Но тут инспектор вдруг произнес нечто странное и совершенно для Летти неожиданное, что  вновь заставило ее замереть на месте и медленно, недоверчиво обернуться – не ослышалась ли?

- Пойти – с вами? – уточнила она на всякий случай.

Сохранить невозмутимость  в минуту сильного изумления дано немногим. Летти к  числу этих избранных явно  не относилась, поэтому,  взирая на инспектора с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами, должно быть, выглядела совсем глупо. Да только поделать с собой ничего не могла.

– К вам домой?! – перед лицом подобной тупости, пожалуй, порядком подрастерял бы свое терпение, даже   Архангел Михаил, но земной же его представитель все еще как-то сдерживался, и тут Летти, наконец, «отпустило». – Ой, простите! – прошептала она, сообразив, что несет какую-то чушь, и горячо закивала. Хотя на деле перспектива оказаться в приюте согревала душу не намного сильнее, чем остаться бродягой.  Рассказами о царящих в подобных  заведениях суровых, почти тюремных порядках у них в округе родители издавна  пугали собственных чад,  отбивавшихся от рук  – вкупе с угрозами однажды туда их отправить. С другой стороны, какой смысл инспектору, едва избавив от одной неприятности, тотчас втравливать ее в другую?

- А вы далеко отсюда живете?.. А как вас зовут? – увязавшись за ним следом, словно собачонка, которую поманили кусочком еды, Летти изо всех сил старалась не отставать и примеривалась к широкому шагу мужчины, пытаясь одновременно выяснить хоть какие-нибудь подробности того, что ждет ее впереди.

С трудом поспевая за спутником,  Летти, тем не менее,  понемногу осматривалась и по сторонам. Несмотря на окончательно  сгустившиеся сумерки, улицы, по которым они шли, направляясь к дому инспектора, уже не казались ей такими мрачными и страшными. Главным образом, конечно, из-за того, что она больше не чувствовала опустошающего одиночества, но, следовало признать, что и сам городской пейзаж вокруг постепенно изменялся в лучшую сторону. Стали  заметно шире и чище улицы, которые  больше не походили на крысиные тропы между двумя мусорными кучами, как в районе доков, вокруг попадалось все больше фонарей, освещавших куда более приличные на вид дома, в некоторых из окон которых даже виднелись простенькие занавески. И было похоже, что люди за ними  не просто влачат жалкое существование городского отребья, но ведут вполне человеческую, хоть и весьма небогатую жизнь. А те немногочисленные прохожие, что попадались навстречу их странной компании, состоящей из прилично одетого мужчины и маленького оборванца, вприпрыжку бегущего за ним следом, уже не вызывали немедленного желания втянуть голову в плечи и прижаться к одной из стен в надежде, что тебя не заметят.

Боясь надоесть своему избавителю бесконечным любопытством, Летти вскоре прекратила приставать к нему с вопросами. Больше слушала. Тем более что и сам мужчина, кажется, начал привыкать к ее обществу и потому даже кое-что о себе поведал. Немного и без особого желания, но и этих крупиц информации Летти достало, чтобы окончательно  успокоиться и  даже коротко,  без особых сантиментов, помолиться, сдержанно поблагодарив Господа  за то, что все-таки сподобился о ней сегодня хоть немного позаботиться. Мистер Шеридан – так инспектор велел Летти себя называть, правда, так и не сказал, чем именно он зарабатывает на жизнь, но по всему выходило, что человек он не бедный. По представлениям Летти, разумеется. И мысль об этом тотчас породила другую, весьма разумную и даже практичную. Такое с ее умом обычно случалось довольно редко, но иногда невидимые миру  шестеренки все-таки поворачивались единственно нужным образом. Что, если инспектору в доме нужна помощница? То есть, конечно же, помощник – о том, что она не мальчик, Летти сразу не сказала, а теперь и подавно не решалась даже заикнуться, боясь, что в этом случае инспектор сразу и без дальнейших разговоров оттащит ее в приют. А что? Она ведь все умеет делать по хозяйству! И убрать, и приготовить даже. Впрочем, удачному осуществлению этого плана явно мешало наличие квартирной хозяйки, узнав про которую Летти сразу огорчилась. В ее представлении – даже без дополнительных уточнений инспектора, подобная особа должна была обязательно оказаться кем-то, наподобие миссис Доу, жены их местного пастора, обучавшей ребятню из округи счету и грамоте в деревенской школе. Злющая и нетерпеливая, она норовила высечь розгами по рукам за малейшую провинность, а уж за невыученный урок… Хотя Летти, от природы довольно сообразительной и усидчивой, доставалось меньше, чем остальным, да и нехитрая школьная наука давалась ей легче, чем однокашникам. Она даже читать умела не по слогам, а плавно и довольно бегло, куда лучше, чем даже ее приемные родители!.. Вспомнив о Стивенсах, Летти вдруг с удивлением осознала, что подумала о них впервые с того момента, как оказалась в Лондоне. И дело даже не в том, что ей хотелось забыть пережитое накануне побега. Но ведь было же там не только это? Например, Анна и Молли относились к ней совсем неплохо, а близнецы Мэт и Джеффри, младшие в семье, и вовсе любили приемную старшую сестру, как родную. Пожалуй, по ним, таким потешным, Летти будет больше всего скучать. И они, наверное, тоже. Наверное, уже замучили Анну вопросами о том, куда она подевалась… Да только что теперь об этом сожалеть, если все равно ничего не изменишь? Надо идти дальше. Хотя, идти – в прямом, физическом смысле, последние пару кварталов Летти отчего-то становилось все труднее. Вначале она думала, что дело просто в усталости и ломоте во всем теле, вполне понятной – после такой-то взбучки. Но вскоре ко всем этим неприятным симптомам прибавился еще и мерзкий озноб, совершенно необъяснимый, если учитывать, что замерзнуть в гонке за инспектором, не старающимся особенно сбавлять шаг  ради удобства своего маленького спутника, было весьма проблематично. В конце концов, Летти совершенно запыхалась, но дрожать, как осиновый лист, при этом вовсе не перестала. Однако просить мистера Шеридана не торопиться стеснялась. И некоторое время после этого они шли в полной тишине под мерный  стук каблуков сапог инспектора по мостовой и пусть неслышный со стороны, но от этого не менее отчетливый, дробный зубовный – Летти. Посчитав, верно, что рассказал о себе достаточно, Шеридан долго молчал. А потом вдруг спросил, как ее зовут. Вопрос был вполне логичен и ожидаем, но Летти почему-то все равно растерялась:

- Ле… Леонард. Меня так зовут, да. Но все обычно кличут Лео, - едва ненароком так глупо себя не выдав, она закашлялась. То ли от испуга, то ли оттого, что горло по-настоящему запершило. – Я сирота, родителей своих  сроду не видал. Даже не знаю, были ли они вообще, - отдышавшись после приступа, прибавила она с невольно прозвучавшей в голосе горькой иронией. – Меня тетка растила, но месяц назад от лихорадки померла. Все наше  имущество тогда же за долги забрали, а меня самого хотели в работный дом… Но я сбежал, думал в Лондоне смогу найти себе какое-нибудь место. Только что-то пока не получилось.

Умолкнув, Летти осторожно покосилась на инспектора, ожидая его реакции. Легенду эту она выдумала прямо сейчас и потому еще ни на ком не опробовала. И никакой уверенности в том, что она покажется Шеридану достоверной, не было.

Поднимаясь вслед за Шериданом по крутой старой лестнице, Летти не могла сдержать разочарованного вздоха. Нет, дело было вовсе не в том, что дом, куда ее, в конце концов, привели, оказался довольно старым и обшарпанным на вид. Ступив на порог узкой передней, едва освещенной напропалую коптящим светильником, прикрепленным к стене, она была рада и такому прибежищу. По крайней мере, здесь не дует пронизывающий до костей ветер и ничего не льется на голову. Расстраивало другое: по всему выходило, что инспектор все же не настолько богат, чтобы иметь возможность держать прислугу. Даже такую, как Летти, готовую работать лишь за еду и ночлег. Подозрение это превратилось в уверенность, когда Шеридан зажег свет и перед взором девушки предстала вся убогая обстановка его жилища. Но прежде еще пришлось пережить пару неприятных мгновений под внимательным и оценивающим взглядом пресловутой миссис Бенсон. При её появлении Летти невольно постаралась спрятаться за спину инспектора. Впрочем, с последним – как и все остальные – эта особа держалась подчеркнуто любезно, и даже предложила ужин, лишь при словесном упоминании которого у девушки заурчало в животе.

Воспользовавшись приглашением, по интонации, однако, более напоминавшем предписание, Летти присела на краешек широкого, но весьма потертого кресла, продолжая украдкой осматриваться по сторонам, пока сам хозяин занимался нехитрыми хозяйственными делами. Глаза, привыкшие к потемкам на улице, быстро приспособились и к скудному освещению мансарды, так что вскоре она смогла рассмотреть уже не только то, что было в непосредственной близости от оставленной Шериданом на столе лампы, но и другие  предметы обстановки, коих, помимо кресла, оказалось совсем немного. Узкая, похожая на складную походную,  койка, да какой-то большой сундук в дальнем углу, наверное, в нем хранились вещи инспектора. Еще была плита, в которой тот вскоре разжег огонь, и помещение начало понемногу наполняться теплом, давая надежду на то, что сегодня Летти все-таки удастся хотя бы чуть-чуть согреться.

Между тем, Шеридан уже успел сбросить с плеч промокший редингот и теперь предлагал поступить подобным же образом гостю.

- Нет, не хочу! – поспешно откликнулась Летти, отрицательно замотав головой и невольно покрепче вцепляясь скрещенными на груди руками в лацканы своей хламиды, словно инспектор норовил сорвать ее насильно. – Мне так теплее, честное слово!

На самом деле, в промокшей одежде было чертовски холодно, однако снимать ее в присутствии инспектора, во всяком случае, до того момента, пока он не уснет, Летти не собиралась, опасаясь, что ее обман будет раскрыт прежде времени. Нельзя сказать, что в своем возрасте она уже успела настолько расцвести, чтобы привлекать мужские взгляды женственными округлостями – что в иные дни немного расстраивало, а теперь было скорее счастливым обстоятельством, однако рисковать все равно не стоило. Особенно теперь, когда ее положение еще такое зыбкое и неопределенное.

- Я лучше поближе к плите пододвинусь… - попытавшись подняться на ноги, Летти вынуждена была тотчас крепко ухватиться за подлокотники: голова, в которой и без того стоял ужасный шум, вдруг сильно закружилась, пришлось даже зажмуриться и откинуться на спинку. Хорошо, что хоть Шеридан, стоявший позади кресла, этого не увидел, - или даже просто тут посижу, - прибавила она через минуту, не открывая глаз, понимая, что вряд ли сможет сейчас сдвинуть с места тяжеленное кресло. А просить помощи не хотелось, чтобы лишний раз не привлекать внимания к своему нездоровью: как бы вновь не выгнали на улицу, сочтя заразной. Хотя Летти по-прежнему  была уверена, что главной причиной дурного самочувствия являются только что пережитые побои.

Тем временем, в дверь тихонько постучали. Шеридан разрешил войти, и в комнате появилась миссис Бенсон, неся перед собою большой поднос, плотно заставленный посудой с едой.

- Ваш ужин, инспектор, чуть позже принесу чай,  - проговорила она и опустила на стол свою ношу, оборачиваясь к Шеридану с дружелюбной улыбкой. – Я сварила перловый суп, сделала лепешки с беконом и запекла картофель с сыром. Но все это успело уже порядком остыть, дожидаясь вашего возвращения домой. Слишком много работаете, нельзя проводить на службе столько времени! Всех злодеев все равно не переловишь.

Отредактировано Летти Грей (21.06.15 00:33)